– А ты, волхв, – сказал Таргитай с упреком, – где твоямудрость? Ладно, отдохнули!

Не дожидаясь ответа, он пошел вдоль коричневой стены,стараясь не задеть гигантов. Мрак и Олег пристыженно держались сзади. КогдаТаргитай снова оказался далеко впереди, Мрак сказал потрясенно:

– Это же мой бог – Велес! Подумать только, я говорил с самимВелесом!

– Поговорил и пошел дальше, – сказал Олег, но вид у самогобыл бледнее бледного. – Но ты заметил еще нечто…

– С Тархом?

– Да. Опять с него как с гуся вода.

– Просто дурням, как говорил Боромир, все как о стенкугорох!

– Потому ли? – сказал Олег с сомнением. – Не знаю. Никогдабы не подумал, что дурость может помочь. А тут опять выручила.

– Ну, супротив умного остережешься, а против Таргитая любоймудрец оплошает.

– Не знаю, – ответил Олег тревожно. – Я боюсь всего, чего непонимаю.

Мрак хмыкнул, дальше лез молча. Врет волхв! Боится и того,что понимает. Правда, чего не понимает, того боится больше. Душа трепещет, ноноги идут. Ему, в самом деле, труднее всех. Это он, Мрак, убедил себя, чтонадо, мол, жить, как набежит, двум смертям не бывать, а одной не миновать, трусумирает тысячу раз, то да се, так что только легкий холодок по спине, когда воттак смерти в глаза, да кровь быстрее по жилам. Таргитаю еще проще: по дуростистраха не ведает. Так что Олегу в этом мире хуже всех…

С другой стороны, сказал себе, другого мира у нас все равнонет. Все мы привязаны крепче, чем козы на веревках. Оборвать можно, но тольковместе с жизнью.

…Мрак осатанел от сладкого всепроникающего и обволакивающегозапаха меда и цветов, его подташнивало, желудок поднялся к горлу. Он плевалсяна бегу, но слюна вязкая и тягучая, как мед, а от сладости мутилось в голове. АТаргитай перевалил через хрустальный край, взмолился, жадно хватая ртом воздух:

– Ой, кусочек бы!.. Хотя бы кусочек…

– Чего? – гаркнул Мрак, чувствуя, что готов его убить.

– Дерьма, конечно…

– А, – выдохнул Мрак, – и ты. Я бы не только понюхал, но и…Олег, ты бы наколдовал хоть кучку?

– В вирии? – огрызнулся Олег. – Если бы яхонтов попросил,нас бы, может, и не тронули, их тут чем хошь жри, но за такое… Тебе надо былоидти, как я, за Тархом. Не знаю, какой он мед ел, но запах за ним… Муравьипадали, будто палкой бил по головам.

Мрак начал замедлять шаг. Олег насторожился: оборотень ещене шатается от усталости, а Мрак не остановится, пока все не распластаются, какжабы под сапогами.

– Кто на этот раз?

– Еще один поверх… Сразу за этой ветвью.

Теперь шел медленнее, сберегая дыхание. Олег вздохнулглубже, ноги гудят. Если завяжется драка – а без нее в этом мире, как видно, непрожить, – то и ноги и руки не помощники. Но и сесть, перевести дух, собратьсяс силами некогда. Семь дней – не пять лет.

Едва обогнули ветку, в глаза брызнул яркий свет. Блистающийхрустальный край можно достать концом копья. Коричневый ствол Дерева уходилвыше, острые и блистающие края сколотой льдины кое-где впились в плоть Дерева,но здесь пролом гораздо шире. К счастью, хрустальный купол ломался, как льдина,– вот грохались на землю куски небосвода, подумал Олег невольно, – хуже, еслибы ствол Дерева проникал сквозь небесную твердь, как сквозь глину. Тогда имуравьи не отыскали бы щелочку.

Мрак совсем неспешно поднялся выше. Олег видел, как шеяоборотня вытянулась, он пытался заглянуть на третье небо, оставаясь вбезопасности.

– Что там?

Мрак помедлил с ответом, голос был хладнокровным:

– А ничо… Люди да кони.

– А боги?

– Ну, разве тут не все боги?

Надо подумать на досуге, подумал Олег, а вслух напомнил:

– Мрак, надо идти дальше.

– Даже не попросив о помощи?

Олег почувствовал страх: Мрак никогда ни у кого не просилпомощи.

За хрустальным краем открылся вид на бесконечную блистающуюравнину. Вдали за столом из грубо сколоченных бревен пировали двое. Их кони сопущенными поводьями стояли в сторонке, неподвижные, как вырезанные из дерева.

Пирующие выглядели молодыми, крепкими, жилистыми мужчинами.Один с золотыми, как у Таргитая, волосами, с яростным красивым лицом, в вышитойсорочке, на шелковом поясе висит человеческий череп. Второй мельче в кости,черноволосый, быстрый, со странными глазами – большими, полыхающими как два костра.Вокруг обоих воздух поблескивал, словно в огне сгорали мелкие мошки.

Невры выбрались наверх, скользя по хрусталю, подавленныемощью, что явно струилась от богов.

– Поклон тебе, Ярило, – почтительно сказал Мрак тому, укоторого висел череп, – и тебе, славный Жароок…

– Мы чтим вас, – добавил Олег торопливо. – Весной в твоючесть, Ярило, девки и парни водят хороводы, любятся, украшают ветки лентами,пускают венки по воде… А в твою, Жароок, весной во всех хатах гасят печи,волхвы же добывают чистый огонь…

На них смотрели вяло, без интереса. Ярило тут же припал кковшу, а Жароок взглянул в упор полыхающими глазищами:

– По-старому?

– Дерево о дерево, – поклялся Олег. – Трут, пока огонь неполыхнет!

– Добро… – одобрил Жароок, но голос такой равнодушный, что уневров мурашки побежали по коже. – Покон надо блюсти… А то в иных племенахзавелись хитрецы… или ленивцы? Наловчились облегчать святой труд: бьют камнем окамень…

– Мы блюдем Покон! Скажи, Жароок, ты ведь тоже знаешь оскором конце света?

Жароок смотрел багровыми глазами, но неврам показалось, чтоглаза вечно молодого бога напоминают больше багровый закат, чем багровыйкостер.

– А… вы те трое, что примчались охранять Яйцо? Боги, плюйтена них! Я таких дурней не встречал даже среди жаб. Разве что червяки дурнее…Нет, вряд ли…

Таргитай вспыхнул от стыда, Олег потупился. Мрак сказалнастойчиво:

– Понятно, мы – смертные. Нам не дано быть умными… Мы самиберем. Не сразу, правда. Вы вон, сильные да могучие, сидите, опустив ухи, каклопухи под дождем, а мы, слабые да неумелые, мир спасаем… Не срамно?

Жароок повернулся к Яриле:

– Чем, по-твоему, можно помочь этим смертным?

Ярило, усталый и равнодушный, буркнул:

– Скажи им.

– Что все бесполезно?